logo Завалинка Мизантропа

S-T-I-K-S . Джокеры идут [рассказ]

Кто ‎в‏ ‎Улье ‎считает ‎время? ‎В ‎этом‏ ‎нет ‎никакого‏ ‎смысла.‏ ‎Твоё ‎тело ‎здорово‏ ‎и ‎молодо,‏ ‎организм ‎в ‎этом ‎мире‏ ‎довольно‏ ‎быстро ‎приходит‏ ‎в ‎норму‏ ‎как ‎у ‎стариков, ‎которых ‎ищут‏ ‎на‏ ‎том ‎свете‏ ‎с ‎фонарями,‏ ‎так ‎и ‎неизлечимо ‎больных. ‎В‏ ‎Улье‏ ‎едят,‏ ‎когда ‎голодны,‏ ‎и ‎спят,‏ ‎когда ‎устали.‏ ‎Время‏ ‎становится ‎очень‏ ‎относительным. ‎Пожалуй, ‎только ‎в ‎больших‏ ‎и ‎старых‏ ‎стабах‏ ‎имеется ‎какое-то ‎уважение‏ ‎к ‎богу‏ ‎времени ‎Хроносу. ‎Во ‎всех‏ ‎же‏ ‎прочих ‎местах‏ ‎его ‎поминают‏ ‎на ‎разные ‎лады ‎Стикса.

Но ‎мы‏ ‎воевали.‏ ‎Поэтому ‎считали‏ ‎месяцы, ‎недели‏ ‎и ‎даже ‎дни. ‎В ‎регионе‏ ‎Северо-Востока‏ ‎снег‏ ‎— ‎привычное‏ ‎явление ‎из-за‏ ‎нескольких ‎сотен‏ ‎«зимних»‏ ‎кластеров, ‎прилетавших‏ ‎в ‎Улей ‎прямиком ‎из ‎Якутии,‏ ‎Камчатки, ‎Магадана,‏ ‎побережья‏ ‎Белого ‎Моря, ‎с‏ ‎Аляски ‎и‏ ‎Канады.

Однако ‎на ‎настоящую ‎зиму‏ ‎с‏ ‎трескучими ‎морозами‏ ‎это ‎всё‏ ‎равно ‎не ‎похоже. ‎Прилетят ‎несколько‏ ‎кластеров‏ ‎одновременно ‎—‏ ‎похолодает, ‎ещё‏ ‎несколько ‎прилетят ‎— ‎похолодает ‎сильней,‏ ‎не‏ ‎перезагружается‏ ‎— ‎теплеет.‏ ‎Холода ‎могут‏ ‎стоять ‎до‏ ‎нескольких‏ ‎недель, ‎но‏ ‎потом ‎неизбежно ‎снег ‎тает ‎и‏ ‎теплеет.

Вляпались ‎в‏ ‎аналог‏ ‎местной ‎«зимы» ‎и‏ ‎мы ‎всем‏ ‎отрядом. ‎То ‎холодало, ‎то‏ ‎всё‏ ‎таяло. ‎Зарядили‏ ‎холодные ‎косые‏ ‎дожди. ‎Дороги ‎превратились ‎в ‎цвета‏ ‎детской‏ ‎неожиданности ‎непроходимую‏ ‎кашу, ‎в‏ ‎какой ‎вязла ‎не ‎только ‎техника,‏ ‎но‏ ‎и‏ ‎рейдеры, ‎и‏ ‎заражённые, ‎кто‏ ‎по ‎колено,‏ ‎а‏ ‎кто ‎и‏ ‎по ‎пояс. ‎Такая ‎себе ‎погодка!

Хоть‏ ‎генерал ‎Шаляпин‏ ‎из‏ ‎Железнодорожного ‎и ‎расколотил‏ ‎ударный ‎кулак‏ ‎из ‎пиковых ‎муров ‎и‏ ‎шведско-датских‏ ‎внешников, ‎но‏ ‎правительства ‎Зимнего‏ ‎и ‎Железнодорожного, ‎посовещавшись, ‎решили, ‎что‏ ‎отбросить‏ ‎врага ‎недостаточно,‏ ‎нужно ‎закрыть‏ ‎точку ‎перехода, ‎а ‎это ‎означало‏ ‎только‏ ‎то,‏ ‎что ‎окончательный‏ ‎триумф ‎всё‏ ‎откладывался ‎и‏ ‎откладывался.‏ ‎Мы ‎побеждали,‏ ‎но ‎победы ‎эти ‎были ‎мелкие‏ ‎и ‎неубедительные.‏ ‎Чем‏ ‎дальше ‎мы ‎удалялись‏ ‎от ‎своих‏ ‎стабов, ‎тем ‎дальше, ‎казалось,‏ ‎победа‏ ‎от ‎нас‏ ‎отдалялась. ‎Мы‏ ‎устали, ‎мы ‎теряли ‎инициативу, ‎товарищей‏ ‎ранеными‏ ‎и ‎убитыми.‏ ‎Но ‎это‏ ‎всё ‎не ‎убавляло ‎нашей ‎решимости‏ ‎—‏ ‎скорей‏ ‎наоборот, ‎ожесточало‏ ‎всё ‎больше.‏ ‎Однако ‎был‏ ‎один‏ ‎фактор ‎неодолимой‏ ‎силы, ‎с ‎которым ‎поделать ‎мы‏ ‎ничего ‎не‏ ‎могли‏ ‎— ‎проблемы ‎со‏ ‎связью. ‎Приказы‏ ‎по ‎радио ‎до ‎нас‏ ‎не‏ ‎доходили ‎или‏ ‎приходили, ‎но‏ ‎в ‎таком ‎искажённом ‎виде, ‎что‏ ‎верить‏ ‎им ‎было‏ ‎нельзя. ‎Чёрные‏ ‎и ‎серые ‎кластеры, ‎будь ‎они‏ ‎неладны,‏ ‎вытворяли‏ ‎с ‎радиосигналами‏ ‎что-то ‎невообразимое.‏ ‎Протянуть ‎кабель‏ ‎телефонной‏ ‎линии ‎—‏ ‎также ‎задача, ‎заведомо ‎обречённая ‎на‏ ‎провал. ‎Перезагрузится‏ ‎кластер,‏ ‎а ‎вместе ‎с‏ ‎ним ‎и‏ ‎наш ‎кабель.

Потому ‎мы ‎ждали‏ ‎вестовых,‏ ‎а ‎они‏ ‎тоже, ‎бывало,‏ ‎пропадали, ‎что ‎в ‎розницу, ‎что‏ ‎оптом,‏ ‎вместе ‎со‏ ‎своими ‎особо‏ ‎ценными ‎пакетами. ‎Куда ‎пропадали? ‎А‏ ‎мало‏ ‎ли‏ ‎в ‎Улье‏ ‎причин, ‎чтобы‏ ‎пропасть ‎навсегда?‏ ‎Жрали‏ ‎фельдъегерей ‎заражённые,‏ ‎перехватывали ‎диверсионные ‎группы ‎вроде ‎нашей,‏ ‎только ‎сражающиеся‏ ‎на‏ ‎стороне ‎внешников, ‎и‏ ‎прочее ‎по‏ ‎мелочи, ‎вроде ‎атаки ‎беспилотника.

В‏ ‎отсутствии‏ ‎приказов ‎по‏ ‎две-три ‎недели‏ ‎приходилось ‎маневрировать, ‎чтобы ‎не ‎сталкиваться‏ ‎с‏ ‎превосходящими ‎нас‏ ‎силами. ‎Но‏ ‎это ‎только ‎звучит ‎красиво ‎—‏ ‎«манёвр»,‏ ‎а‏ ‎на ‎деле‏ ‎это ‎выглядит‏ ‎как ‎наматывание‏ ‎десятков‏ ‎и ‎сотен‏ ‎километров ‎по ‎раскисшим ‎до ‎консистенции‏ ‎жидкого ‎кала‏ ‎дорогам.

Местные‏ ‎мелкие ‎стабы ‎встречали‏ ‎нас ‎неприветливо,‏ ‎но, ‎едва ‎только ‎узнав,‏ ‎что‏ ‎к ‎ним‏ ‎нагрянул ‎батальон‏ ‎Джокеров, ‎начинали ‎шевелиться ‎и ‎выполнять‏ ‎наши‏ ‎требования. ‎Их‏ ‎можно ‎было‏ ‎понять, ‎принадлежали ‎они ‎территориально ‎либо‏ ‎Зимнему,‏ ‎либо‏ ‎Железнодорожному, ‎но‏ ‎к ‎мурам‏ ‎и ‎внешникам‏ ‎они‏ ‎живут ‎гораздо‏ ‎ближе, ‎чем ‎к ‎своим ‎номинальным‏ ‎столицам. ‎Наверняка‏ ‎многие‏ ‎барыги ‎выдохнули ‎с‏ ‎облегчением, ‎когда‏ ‎власть ‎поменялась. ‎Я ‎знал‏ ‎наверняка,‏ ‎что ‎у‏ ‎многих ‎из‏ ‎них ‎барыши ‎возросли. ‎Вот ‎они‏ ‎и‏ ‎вознамерились ‎переметнуться‏ ‎под ‎чужие‏ ‎знамёна, ‎а ‎не ‎оставаться ‎верными‏ ‎стабам,‏ ‎находящимся‏ ‎где-то ‎там,‏ ‎за ‎чернотой‏ ‎и ‎серостью.‏ ‎Своя‏ ‎рубашка ‎ближе‏ ‎к ‎телу.

Всем ‎стабам, ‎сохранившим ‎верность,‏ ‎война ‎уже‏ ‎была‏ ‎поперёк ‎глотки. ‎Третий‏ ‎месяц ‎все‏ ‎терпят ‎издержки ‎да ‎затягивают‏ ‎пояса‏ ‎потуже. ‎Если‏ ‎перемирия ‎не‏ ‎будет ‎ещё ‎три ‎месяца, ‎то‏ ‎пояса‏ ‎затянутся ‎аж‏ ‎до ‎позвоночника,‏ ‎но ‎раньше ‎ветром ‎унесёт. ‎И‏ ‎хорошо‏ ‎бы‏ ‎обратно ‎в‏ ‎Канзас.

Потому ‎что‏ ‎даже ‎жители‏ ‎лояльных‏ ‎стабов, ‎никогда‏ ‎ничего ‎слаще ‎морковки ‎не ‎пробовавших,‏ ‎устали ‎терпеть‏ ‎убытки,‏ ‎которые ‎приносила ‎их‏ ‎собственная ‎армия‏ ‎и ‎наёмники ‎вроде ‎нас.‏ ‎День‏ ‎ото ‎дня‏ ‎в ‎их‏ ‎глазах ‎мы ‎всё ‎больше ‎напоминали‏ ‎оккупантов.‏ ‎Потому ‎и‏ ‎становились ‎взгляды‏ ‎местных ‎всё ‎более ‎и ‎более‏ ‎хмурыми.

Понимать‏ ‎всё‏ ‎это ‎было‏ ‎противно, ‎отчего‏ ‎на ‎душе‏ ‎делалось‏ ‎ещё ‎гаже.‏ ‎Наш ‎батальон ‎действовал ‎в ‎отрыве‏ ‎от ‎основных‏ ‎сил.‏ ‎Потерь ‎было ‎так‏ ‎много, ‎что‏ ‎нас ‎уже ‎пора ‎бы‏ ‎переименовать‏ ‎в ‎роту,‏ ‎так ‎как‏ ‎сейчас ‎в ‎строю ‎не ‎более‏ ‎чем‏ ‎триста ‎штыков.

Однако,‏ ‎у ‎нас‏ ‎оставалась ‎слава ‎и ‎гордое ‎имя‏ ‎«Джокеры».‏ ‎И‏ ‎потому, ‎невзирая‏ ‎на ‎скромное‏ ‎количество, ‎мы‏ ‎всё‏ ‎ещё ‎внушали‏ ‎страх.

Зима ‎застала ‎нас ‎на ‎дорогах,‏ ‎неподалёку ‎от‏ ‎стаба‏ ‎Портовый. ‎В ‎нём‏ ‎мы ‎и‏ ‎расквартировались, ‎встав ‎гарнизоном ‎за‏ ‎крепкими‏ ‎стенами. ‎Некоторые‏ ‎пытались ‎нас‏ ‎прогнать, ‎но ‎наш ‎командир ‎Кокос‏ ‎просто‏ ‎и ‎без‏ ‎затей ‎повесил‏ ‎троих ‎самых ‎буйных ‎на ‎главной‏ ‎площади,‏ ‎объявив‏ ‎это ‎самоуправство‏ ‎трибуналом. ‎Перед‏ ‎зданием ‎местной‏ ‎администрации‏ ‎эти ‎бедолаги‏ ‎болтаются ‎до ‎сих ‎пор.

Остальные, ‎если‏ ‎и ‎имели‏ ‎что-либо‏ ‎против, ‎примолкли ‎и‏ ‎даже ‎шептаться‏ ‎по ‎кабакам ‎перестали, ‎потому‏ ‎что,‏ ‎наряду ‎с‏ ‎местными, ‎службу‏ ‎тянули ‎и ‎наши ‎бойцы ‎—‏ ‎крепкие‏ ‎духом ‎и‏ ‎телом, ‎заряженные‏ ‎резать ‎мурьё ‎и ‎внешников ‎кошмарить,‏ ‎отчаянные,‏ ‎упорные,‏ ‎да ‎к‏ ‎тому ‎же‏ ‎опытные. ‎Война‏ ‎закалила‏ ‎наши ‎умы‏ ‎и ‎характеры ‎до ‎булатного ‎звона.

О‏ ‎взаимоотношениях ‎этих‏ ‎двоих‏ ‎мне ‎было ‎известно‏ ‎чуть ‎меньше,‏ ‎чем ‎ничего, ‎но ‎Генерал‏ ‎Шаляпин‏ ‎лично ‎сговорился‏ ‎с ‎Кокосом.‏ ‎Договорились ‎они ‎о ‎том, ‎что,‏ ‎кроме‏ ‎генерала, ‎нам‏ ‎никто ‎никаких‏ ‎приказов ‎отдавать ‎не ‎станет. ‎Назначение‏ ‎нашего‏ ‎батальона‏ ‎определялось ‎ситуативно.‏ ‎Если ‎нужно‏ ‎было ‎вихрем‏ ‎промчаться‏ ‎по ‎тылам,‏ ‎перерезая ‎линии ‎коммуникаций, ‎это ‎мы‏ ‎делали. ‎Или‏ ‎залатать‏ ‎участок ‎фронта, ‎тоже‏ ‎к ‎нам.‏ ‎Устроить ‎засаду? ‎Запросто.

Потому, ‎расквартировавшись‏ ‎в‏ ‎Портовом, ‎Кокос‏ ‎отправил ‎вестового‏ ‎доложить ‎о ‎том, ‎где ‎встал‏ ‎батальон.‏ ‎Злые ‎косые‏ ‎дожди ‎шли‏ ‎почти ‎без ‎передышек, ‎местные ‎нас‏ ‎боялись‏ ‎и‏ ‎пока ‎молчали,‏ ‎но ‎чаша‏ ‎терпения ‎их‏ ‎тоже‏ ‎не ‎бездонна.

— Завари-ка‏ ‎кофе ‎покрепче, ‎Смак, ‎— ‎сказал‏ ‎мне ‎Кокос,‏ ‎смотрящий‏ ‎в ‎окно, ‎—‏ ‎Чую, ‎гости‏ ‎к ‎нам.

Пока ‎я ‎возился‏ ‎с‏ ‎плитой ‎и‏ ‎кофейником, ‎сам‏ ‎он ‎вышел ‎из ‎небольшого ‎кабинета.‏ ‎Голос‏ ‎командира ‎донёсся‏ ‎уже ‎из‏ ‎казармы.

— Смирно!

Я ‎хмыкнул. ‎Что ‎же ‎там‏ ‎за‏ ‎гости‏ ‎такие, ‎если‏ ‎Кокос ‎нас,‏ ‎стронгов, ‎заставил‏ ‎тянуться.‏ ‎До ‎сих‏ ‎пор ‎в ‎излишней ‎муштре ‎командир‏ ‎замечен ‎не‏ ‎был.‏ ‎Выглянув ‎в ‎неплотно‏ ‎прикрытую ‎дверь,‏ ‎разглядел, ‎как ‎в ‎казарму‏ ‎зашёл‏ ‎невысокий ‎мужчина‏ ‎в ‎фуражке‏ ‎и ‎серой ‎шинели.

— Смак, ‎кофе ‎есть?

Невинный‏ ‎вопрос,‏ ‎заданный ‎сонным‏ ‎женским ‎голосом,‏ ‎заставил ‎меня ‎вздрогнуть ‎от ‎неожиданности‏ ‎и‏ ‎схватиться‏ ‎за ‎рукоять‏ ‎ножа, ‎висевшего‏ ‎на ‎поясе.

— Кали,‏ ‎—‏ ‎облегчённо ‎выдохнул‏ ‎я, ‎— ‎Зачем ‎же ‎так‏ ‎подкрадываться? ‎Вот‏ ‎обнимет‏ ‎меня ‎Карачун, ‎у‏ ‎кого ‎тогда‏ ‎будешь ‎кофе ‎выпрашивать?

— А ‎я‏ ‎и‏ ‎не ‎выпрашиваю,‏ ‎а ‎всего-то‏ ‎по-товарищески ‎спросила, ‎— ‎парировала ‎она,‏ ‎обезоруживающе‏ ‎улыбнувшись, ‎—‏ ‎Зерновым ‎запахло‏ ‎аж ‎на ‎весь ‎этаж. ‎Поделился‏ ‎бы,‏ ‎скряга!

Нужно‏ ‎сказать, ‎что‏ ‎на ‎её‏ ‎улыбку ‎неплохо‏ ‎играл‏ ‎ещё ‎махровый‏ ‎халатик ‎и ‎мокрые ‎волосы. ‎Явно‏ ‎поле ‎душа,‏ ‎да‏ ‎ещё ‎и ‎вся‏ ‎из ‎себя‏ ‎голенькая. ‎Усилием ‎воли ‎задавил‏ ‎в‏ ‎себе ‎мысли,‏ ‎уводящие ‎меня‏ ‎всё ‎дальше ‎в ‎грёзы.

— Нет, ‎ты‏ ‎чего,‏ ‎— ‎запротестовал‏ ‎я, ‎—‏ ‎Четверть ‎мешка ‎осталось ‎с ‎бразильским.‏ ‎Не‏ ‎дам.

— Если‏ ‎не ‎нальёшь‏ ‎в ‎кружку,‏ ‎то ‎я‏ ‎Черемше‏ ‎скажу, ‎чтобы‏ ‎в ‎следующий ‎раз ‎тоже ‎тебе‏ ‎не ‎дала,‏ ‎—‏ ‎мстительно ‎пригрозила ‎Кали,‏ ‎— ‎Ну,‏ ‎Смак… ‎Ну, ‎пожалуйста. ‎Видишь,‏ ‎до‏ ‎чего ‎ты‏ ‎женщину ‎довёл?‏ ‎Сказала ‎волшебное ‎слово.

Женская ‎часть ‎отряда‏ ‎квартировала‏ ‎в ‎просторном‏ ‎кабинете ‎какого-то‏ ‎местного ‎босса. ‎Их ‎осталось ‎четверо‏ ‎всего,‏ ‎так‏ ‎что ‎вполне‏ ‎поместились. ‎Кали,‏ ‎Джулия, ‎Катана‏ ‎и‏ ‎Черемша. ‎Мы‏ ‎старались ‎их ‎беречь ‎по ‎возможности‏ ‎и ‎баловать,‏ ‎когда‏ ‎это ‎было ‎возможно.

Кали‏ ‎— ‎снайпер.‏ ‎Катана ‎— ‎ментат. ‎Джулия‏ ‎—‏ ‎аналитик. ‎Аналитизм‏ ‎довольно ‎редкий‏ ‎Дар ‎Улья, ‎позволяющий ‎быстро ‎анализировать‏ ‎и‏ ‎моделировать ‎ситуации,‏ ‎и ‎ускоряться‏ ‎в ‎критических ‎ситуациях. ‎Не ‎так‏ ‎быстро,‏ ‎как‏ ‎клокстопер, ‎но‏ ‎тоже ‎значительно.‏ ‎Черемша ‎мне‏ ‎объясняла‏ ‎про ‎новые‏ ‎свойства ‎адреналина, ‎поступающего ‎в ‎кровь‏ ‎и ‎стимулирующего‏ ‎какой-то‏ ‎новый ‎ген, ‎появившийся‏ ‎у ‎Джулии,‏ ‎который ‎и ‎отвечает ‎за‏ ‎ускорение‏ ‎всех ‎функций‏ ‎организма.

А ‎Черемша,‏ ‎кроме ‎того, ‎что ‎я ‎в‏ ‎неё‏ ‎тайно ‎влюблён,‏ ‎была ‎нашим‏ ‎знахарем ‎отрядным. ‎Начинающим, ‎конечно, ‎зато‏ ‎своим.‏ ‎Может,‏ ‎и ‎правда‏ ‎что-то ‎у‏ ‎меня ‎с‏ ‎ней‏ ‎получится?

— Хорошо, ‎—‏ ‎сурово ‎кивнул ‎в ‎ответ ‎и‏ ‎проворчал, ‎—‏ ‎Неси‏ ‎кружку. ‎Куда ‎от‏ ‎тебя ‎денешься?

Кали‏ ‎чмокнула ‎меня ‎в ‎щёку‏ ‎от‏ ‎избытка ‎чувств‏ ‎и ‎ускакала‏ ‎за ‎посудой, ‎а ‎я ‎занялся‏ ‎сервировкой‏ ‎командирского ‎рабочего‏ ‎стола. ‎Достал‏ ‎тонкостенные ‎фарфоровые ‎чашки ‎и ‎серебряные‏ ‎приборы,‏ ‎помешал‏ ‎в ‎кофейнике‏ ‎кофе.

Кокос ‎появился‏ ‎в ‎сопровождении‏ ‎генерала.‏ ‎Шаляпин ‎выглядел‏ ‎невзрачно. ‎Низенький, ‎в ‎распахнутой ‎серо-голубой‏ ‎шинели ‎ещё‏ ‎советского‏ ‎образца, ‎в ‎поскрипывавших‏ ‎хромовых ‎сапогах‏ ‎и ‎фуражке. ‎Лицо ‎овальное,‏ ‎оно‏ ‎было ‎бы‏ ‎невыразительным ‎совсем,‏ ‎если ‎бы ‎не ‎огромный ‎крючковатый‏ ‎нос,‏ ‎торчащий ‎флюгером,‏ ‎и ‎цепкий‏ ‎взгляд ‎чёрных ‎глаз. ‎Он ‎посмотрел‏ ‎на‏ ‎меня‏ ‎и ‎отрывисто‏ ‎спросил ‎у‏ ‎Кокоса.

— Могу ‎говорить‏ ‎при‏ ‎нём?

— Да, ‎я‏ ‎всецело ‎доверяю ‎Смаку. ‎Как ‎и‏ ‎любому ‎члену‏ ‎отряда‏ ‎в ‎текущем ‎составе,‏ ‎— ‎скупо‏ ‎кивнул ‎в ‎ответ ‎командир,‏ ‎—‏ ‎Хорошие ‎рейдеры‏ ‎и ‎правильные‏ ‎стронги.

— Значит, ‎так, ‎задача, ‎— ‎промолвил‏ ‎генерал,‏ ‎— ‎Пойдёте‏ ‎морем ‎до‏ ‎мыса ‎Неназываемого, ‎оттуда ‎по ‎старой‏ ‎дороге,‏ ‎что‏ ‎идёт ‎по‏ ‎краю ‎серого‏ ‎кластера. ‎Ты‏ ‎знаешь‏ ‎Кокос.

— Знаю, ‎—‏ ‎кивнул ‎командир, ‎— ‎Там ‎ещё‏ ‎руины ‎реликта‏ ‎с‏ ‎плохой ‎славой. ‎Говорят,‏ ‎что ‎там‏ ‎на ‎серых ‎тварей ‎нарваться‏ ‎можно…

— Бордельные‏ ‎пересуды, ‎—‏ ‎отмахнулся ‎Шаляпин,‏ ‎— ‎Мы ‎собирали ‎статистику, ‎не‏ ‎чаще,‏ ‎чем ‎на‏ ‎любом ‎другом‏ ‎сером ‎кластере. ‎Пройдя ‎по ‎дороге‏ ‎до‏ ‎конца,‏ ‎вы ‎окажетесь‏ ‎во ‎фланге,‏ ‎откуда ‎никто‏ ‎крупных‏ ‎сил ‎сейчас‏ ‎не ‎ждёт. ‎Там ‎стаб ‎Рубежный.

— Знаю,‏ ‎— ‎снова‏ ‎кивнул‏ ‎командир, ‎— ‎Под‏ ‎пиковыми ‎сейчас.‏ ‎Туда ‎банда ‎Штопора ‎отошла‏ ‎на‏ ‎зимовку ‎и‏ ‎пополнение.

— По ‎нашим‏ ‎сведеньям ‎у ‎Штопора ‎до ‎сотни‏ ‎штыков,‏ ‎но ‎ты‏ ‎в ‎бои‏ ‎не ‎влипай, ‎кровь ‎не ‎пускай,‏ ‎—‏ ‎говорил‏ ‎генерал, ‎—‏ ‎Добудь ‎мне‏ ‎языка. ‎Пахана‏ ‎при‏ ‎делах, ‎а‏ ‎лучше ‎двух…

— Чего ‎уж ‎там? ‎—‏ ‎обезоруживающе ‎ухмыльнулся‏ ‎Кокос,‏ ‎— ‎Тогда ‎уж‏ ‎трёх ‎добудем‏ ‎для ‎верности.

Я ‎разлил ‎кофе‏ ‎из‏ ‎кофейника ‎по‏ ‎чашкам ‎и‏ ‎поставил ‎вазочку ‎с ‎конфетами.

— Спасибо, ‎Смак,‏ ‎—‏ ‎прикрыл ‎глаза‏ ‎Кокос, ‎лаская‏ ‎обоняние ‎запахом ‎бодрящего ‎напитка, ‎—‏ ‎Если‏ ‎бы‏ ‎знахарь ‎мне‏ ‎не ‎подтвердил,‏ ‎что ‎это‏ ‎у‏ ‎тебя ‎не‏ ‎Дар ‎такой, ‎до ‎сих ‎пор‏ ‎бы ‎думал,‏ ‎что‏ ‎вкладываешься ‎им, ‎когда‏ ‎готовишь ‎свой‏ ‎кофе.

Скрипнула ‎дверь, ‎и ‎в‏ ‎кабинет‏ ‎впорхнула ‎Кали,‏ ‎тащившая ‎сразу‏ ‎четыре ‎кружки. ‎Генерал ‎покосился ‎на‏ ‎блондинку‏ ‎в ‎легкомысленном‏ ‎халатике.

— Наш ‎снайпер,‏ ‎— ‎пояснил ‎Кокос, ‎дегустирующий ‎кофе‏ ‎с‏ ‎невозмутимой‏ ‎улыбкой ‎Будды,‏ ‎— ‎Можете‏ ‎говорить ‎при‏ ‎ней.

Я‏ ‎погрозил ‎ей‏ ‎кулаком, ‎приложил ‎палец ‎к ‎губам‏ ‎и ‎вернулся‏ ‎к‏ ‎столу ‎с ‎плиткой‏ ‎и ‎снедью.‏ ‎Пока ‎я ‎разливал ‎кофе‏ ‎по‏ ‎принесённым ‎кружкам,‏ ‎разговор ‎продолжился.

— Понимаю,‏ ‎задачка ‎не ‎из ‎лёгких, ‎но‏ ‎вы‏ ‎лучшие ‎из‏ ‎тех, ‎кто‏ ‎у ‎меня ‎есть, ‎— ‎сказал‏ ‎Шаляпин,‏ ‎так‏ ‎и ‎не‏ ‎притронувшись ‎к‏ ‎кофе, ‎—‏ ‎Языка‏ ‎надо ‎взять‏ ‎обязательно. ‎Наш ‎агент ‎у ‎муров‏ ‎докладывает, ‎что‏ ‎внешники‏ ‎готовят ‎наступление.

Кокос ‎недоверчиво‏ ‎хмыкнул.

— Ты ‎же‏ ‎видел, ‎что ‎с ‎дорогами,‏ ‎пока‏ ‎сюда ‎ехал?‏ ‎Наступление ‎можно‏ ‎сколько ‎угодно ‎готовить, ‎но ‎проползти‏ ‎по‏ ‎раскисшим ‎дорогам‏ ‎ничто ‎и‏ ‎никто ‎не ‎сможет.

— Из-за ‎обильных ‎осадков‏ ‎вода‏ ‎поднялась,‏ ‎— ‎побарабанил‏ ‎пальцами ‎по‏ ‎столешнице ‎генерал,‏ ‎—‏ ‎Старое ‎русло‏ ‎реки ‎через ‎недельку ‎станет ‎снова‏ ‎судоходным. ‎Если‏ ‎они‏ ‎перебросят ‎по ‎воде‏ ‎силы ‎прямо‏ ‎к ‎стенам ‎Железнодорожного, ‎мы‏ ‎вернёмся‏ ‎к ‎первом‏ ‎акту ‎этого‏ ‎противостояния.

Я ‎вздрогнул, ‎вспомнив ‎резню ‎в‏ ‎траншеях‏ ‎на ‎батарее.‏ ‎Кофе ‎пролился.‏ ‎Достал ‎салфетку ‎и ‎протёр ‎столешницу.‏ ‎Зимой‏ ‎куда-то‏ ‎просто ‎двигаться‏ ‎ничего ‎хорошего,‏ ‎а ‎воевать,‏ ‎так‏ ‎и ‎совсем‏ ‎неинтересно. ‎Но ‎есть ‎в ‎этом‏ ‎свой ‎плюс.‏ ‎Муры‏ ‎и ‎внешники, ‎скорей‏ ‎всего, ‎тоже‏ ‎на ‎зимних ‎квартирах ‎сидят‏ ‎и‏ ‎не ‎высовываются.‏ ‎Кокос, ‎видимо,‏ ‎разделял ‎мои ‎мысли, ‎потому ‎выругался.

— Как‏ ‎я‏ ‎понимаю, ‎—‏ ‎сказал ‎он,‏ ‎отставляя ‎чашку ‎на ‎стол, ‎—‏ ‎Отправятся‏ ‎нам‏ ‎нужно ‎было‏ ‎уже ‎вчера?

Шаляпин‏ ‎молча ‎кивнул,‏ ‎но‏ ‎на ‎этот‏ ‎раз ‎не ‎удержалась ‎Кали ‎и‏ ‎выругалась. ‎Генерал‏ ‎перевёл‏ ‎вопросительный ‎взгляд ‎на‏ ‎снайпера.

— Раз ‎уж‏ ‎вы ‎тут ‎присутствуете, ‎—‏ ‎закипая,‏ ‎бросил ‎он,‏ ‎— ‎Может,‏ ‎имеете ‎что-то ‎сказать ‎по ‎этому‏ ‎поводу?

— Нет,‏ ‎— ‎ответил‏ ‎за ‎неё‏ ‎Кокос, ‎— ‎Не ‎имеет.

Наш ‎командир,‏ ‎а‏ ‎тем‏ ‎более ‎генерал,‏ ‎плохо ‎знали‏ ‎эту ‎голубоглазую‏ ‎блондинку.‏ ‎Ей ‎всегда‏ ‎было ‎что ‎сказать.

— Желаю ‎и ‎скажу…

Тихо,‏ ‎но ‎твёрдо‏ ‎вступила‏ ‎в ‎диалог ‎она,‏ ‎возвращая ‎чашки,‏ ‎с ‎которыми ‎уже ‎собиралась‏ ‎упорхнуть,‏ ‎на ‎стол.

— Война.‏ ‎Я ‎понимаю.‏ ‎Раскисшие ‎дороги ‎и ‎мерзкую ‎погодку‏ ‎оставим‏ ‎за ‎скобками.‏ ‎У ‎нас‏ ‎контракт ‎с ‎Железнодорожным, ‎но ‎и‏ ‎у‏ ‎вас‏ ‎перед ‎нами‏ ‎кое-какие ‎обязательства‏ ‎имеются.

Кокос ‎смотрел‏ ‎на‏ ‎Кали ‎с‏ ‎нечитаемым ‎выжидающим ‎выражением, ‎а ‎я…‏ ‎Я ‎и‏ ‎сам‏ ‎бы ‎хотел ‎что-то‏ ‎такое ‎сказать,‏ ‎но ‎вбитое ‎ещё ‎в‏ ‎том‏ ‎мире ‎чинопочитание‏ ‎не ‎давало.‏ ‎Может, ‎Улей ‎когда-нибудь ‎изменит ‎меня?

Генерал‏ ‎ответил‏ ‎спокойно, ‎но‏ ‎с ‎достоинством,‏ ‎игнорируя ‎звучавший ‎вызов ‎в ‎голосе‏ ‎собеседницы.

— Что-нибудь‏ ‎ещё?

— Конечно,‏ ‎генерал, ‎—‏ ‎холодно ‎улыбнулась‏ ‎Кали, ‎—‏ ‎Снабжение‏ ‎нашего ‎отряда‏ ‎оставляет ‎желать ‎лучшего. ‎До ‎того,‏ ‎как ‎расквартироваться‏ ‎здесь,‏ ‎мы ‎голодали ‎два‏ ‎дня. ‎Как‏ ‎прикажете ‎с ‎этим ‎быть?‏ ‎Или‏ ‎нам ‎лапу‏ ‎учиться ‎сосать?

— Кали!‏ ‎— ‎рявкнул ‎Кокос.

— Нет-нет… ‎— ‎остановил‏ ‎его‏ ‎генерал, ‎—‏ ‎Пусть ‎закончит.

После‏ ‎окрика ‎командира ‎кровь ‎прилила ‎к‏ ‎лицу‏ ‎снайпера.‏ ‎Щёки ‎блондинки‏ ‎налились ‎багрянцем,‏ ‎а ‎глаза‏ ‎засверкали.

— Если‏ ‎бы ‎мы‏ ‎не ‎растрясли ‎закрома ‎местной ‎администрации,‏ ‎голодали ‎бы‏ ‎до‏ ‎сих ‎пор, ‎—‏ ‎продолжила ‎она,‏ ‎— ‎Не ‎думаю, ‎что‏ ‎рейдеры,‏ ‎за ‎которых‏ ‎мы ‎воюем,‏ ‎так ‎уж ‎счастливы ‎от ‎нашего‏ ‎присутствия.‏ ‎Мы ‎бы‏ ‎могли ‎всё‏ ‎купить, ‎если ‎бы ‎вы ‎нам‏ ‎платили,‏ ‎так‏ ‎ведь ‎нет.‏ ‎Ни ‎споранов,‏ ‎ни ‎кредитов‏ ‎Зимнего.‏ ‎Ничего ‎—‏ ‎уже ‎два ‎месяца. ‎Если ‎мы‏ ‎сами ‎себя‏ ‎не‏ ‎обеспечивали, ‎то ‎сплели‏ ‎бы ‎лапти.

Я‏ ‎поймал ‎себя ‎на ‎том,‏ ‎что‏ ‎одобрительно ‎киваю‏ ‎в ‎такт‏ ‎вбиваемым ‎словам. ‎Интендантскую ‎службу ‎в‏ ‎батальоне‏ ‎я ‎тянул.‏ ‎Мне, ‎как‏ ‎никому, ‎проблема ‎снабжения ‎была ‎близка‏ ‎и‏ ‎понятна.

— У‏ ‎вас ‎всё?‏ ‎— ‎поинтересовался‏ ‎генерал.

— У ‎меня‏ ‎всё!‏ ‎— ‎вздёрнула‏ ‎подбородок ‎Кали.

— А ‎ты ‎что ‎скажешь,‏ ‎Смак? ‎—‏ ‎снова‏ ‎задал ‎вопрос ‎Шаляпин.

Я‏ ‎немного ‎смешался,‏ ‎но ‎не ‎поддержать ‎свою‏ ‎боевую‏ ‎подругу ‎не‏ ‎мог.

— Батальон ‎так‏ ‎пообносился, ‎что ‎скоро ‎форма ‎начнёт‏ ‎гнить‏ ‎прямо ‎на‏ ‎парнях. ‎Если‏ ‎бы ‎мы ‎не ‎раздевали ‎трупы,‏ ‎то‏ ‎уже‏ ‎бы ‎геройствовали‏ ‎с ‎голыми‏ ‎жо…

— Смак! ‎—‏ ‎сказал‏ ‎Кокос, ‎—‏ ‎Ты ‎хоть ‎помолчи, ‎блин.

Генерал ‎вонзил‏ ‎острый ‎взгляд‏ ‎в‏ ‎нашего ‎командира.

— Что ‎скажешь?

— А‏ ‎что ‎тут‏ ‎сказать? ‎— ‎развёл ‎тот‏ ‎руками,‏ ‎— ‎Всё‏ ‎так.

Генерал ‎снял‏ ‎фуражку, ‎отчего ‎стал ‎виден ‎недавно‏ ‎зарубцевавшийся‏ ‎шрам.

— Никому ‎не‏ ‎платят, ‎—‏ ‎ответил ‎он, ‎глядя ‎в ‎столешницу,‏ ‎—‏ ‎Ни‏ ‎вам, ‎ни‏ ‎мне. ‎Никому.‏ ‎Такое ‎время.

Он‏ ‎перевёл‏ ‎тяжёлый ‎взгляд‏ ‎на ‎меня. ‎Сразу ‎стало ‎неуютно.

— Со‏ ‎снабжением ‎постараюсь‏ ‎помочь.‏ ‎С ‎оплатой… ‎Вам‏ ‎обязательно ‎заплатят.‏ ‎Ваш ‎контракт ‎с ‎правительством‏ ‎Железнодорожного‏ ‎подтверждён ‎официальным‏ ‎представителем ‎Банка.

Он‏ ‎побарабанил ‎пальцами ‎по ‎столешнице ‎и,‏ ‎наконец,‏ ‎перевёл ‎взгляд‏ ‎на ‎Кокоса.

— Выдвигайтесь,‏ ‎как ‎только ‎сможете.

— Хорошо, ‎— ‎кивнул‏ ‎тот,‏ ‎—‏ ‎Муры ‎и‏ ‎внешники ‎сами‏ ‎себя ‎не‏ ‎убьют.‏ ‎Счастливо ‎вернуться.

Генерал‏ ‎встал, ‎взял ‎фуражку.

— Спасибо, ‎но ‎я‏ ‎никуда ‎не‏ ‎еду.‏ ‎Переношу ‎ставку ‎сюда,‏ ‎а ‎то‏ ‎что-то ‎слишком ‎мы ‎затянули‏ ‎с‏ ‎этой ‎войной.‏ ‎Пора ‎кончать.


***


Естественно,‏ ‎недовольных ‎было ‎много, ‎да ‎почитай,‏ ‎что‏ ‎всё. ‎Но‏ ‎Кокос ‎вылез‏ ‎на ‎БМП, ‎как ‎Ленин ‎на‏ ‎броневик,‏ ‎и‏ ‎толкнул ‎речь‏ ‎про ‎то,‏ ‎что ‎мы‏ ‎стронги.‏ ‎Где ‎и‏ ‎когда ‎нам ‎выпадет ‎случай, ‎ещё‏ ‎накрошить ‎столько‏ ‎нелюдей‏ ‎в ‎человеческом ‎обличье,‏ ‎неизвестно. ‎И‏ ‎это ‎действительно ‎было ‎так.‏ ‎Мы‏ ‎пришли ‎сюда‏ ‎не ‎для‏ ‎того, ‎чтобы ‎разбогатеть, ‎а ‎сквитаться,‏ ‎выровнять‏ ‎счёт.

Я ‎сам‏ ‎потерял ‎двенадцать‏ ‎друзей, ‎когда ‎муры ‎устроили ‎засаду‏ ‎на‏ ‎караван‏ ‎с ‎Юга.‏ ‎Этот ‎счёт‏ ‎к ‎мурам‏ ‎уже‏ ‎давно ‎закрыт,‏ ‎но ‎я ‎привык ‎работать ‎на‏ ‎перспективу.

Наша ‎колонна‏ ‎уходила‏ ‎из ‎стаба ‎Портовый‏ ‎под ‎рык‏ ‎мощных ‎дизельных ‎моторов, ‎вонь‏ ‎выхлопных‏ ‎газов ‎и‏ ‎мрачные ‎взгляды‏ ‎местных.

Я ‎сидел ‎на ‎броне ‎БМП,‏ ‎придерживая‏ ‎тяжёлый ‎станок‏ ‎АГС, ‎а‏ ‎рядом ‎со ‎мной ‎сидела ‎Кали.

— Слышь,‏ ‎блонда?‏ ‎—‏ ‎окликнул ‎я‏ ‎её ‎и‏ ‎подмигнул.

— Аишки? ‎—‏ ‎расцвела‏ ‎она ‎в‏ ‎улыбке.

— Держи…

Я ‎вытащил ‎из ‎кармана ‎штанов‏ ‎пакет ‎и‏ ‎передал‏ ‎ей.

— Чё ‎там? ‎—‏ ‎сунула ‎она‏ ‎нос ‎в ‎пакет, ‎—‏ ‎Кофе…‏ ‎Зерновой. ‎Бразильский.

Кали‏ ‎подняла ‎на‏ ‎меня ‎глаза, ‎в ‎которых ‎уже‏ ‎прыгали‏ ‎бесенята.

— Срослось ‎у‏ ‎вас ‎всё‏ ‎с ‎Черемшой? ‎— ‎понизив ‎голос,‏ ‎заговорщическим‏ ‎тоном‏ ‎спросила ‎она.

Я‏ ‎пожал ‎плечами‏ ‎и ‎равнодушно‏ ‎ответил.

— Джентльмены‏ ‎о ‎таком‏ ‎не ‎распространяются.


Москва, ‎27 ‎мая ‎2023‏ ‎года, ‎Алексей‏ ‎Елисеев.

Предыдущий Следующий
Все посты проекта
0 комментариев

Подарить подписку

Будет создан код, который позволит адресату получить бесплатный для него доступ на определённый уровень подписки.

Оплата за этого пользователя будет списываться с вашей карты вплоть до отмены подписки. Код может быть показан на экране или отправлен по почте вместе с инструкцией.

Будет создан код, который позволит адресату получить сумму на баланс.

Разово будет списана указанная сумма и зачислена на баланс пользователя, воспользовавшегося данным промокодом.

Добавить карту
0/2048