Повесть: Умираю, но не сдаюсь. Глава 11. Атака пикирующих бомбардировщиков.
Послышался ужасающий рев, разрывающий ушные перепонки. Хотелось бежать и бежать, подальше от этого места. Федя подавился сухарем и выронив банку, заметался по окопу в панике. «Самолеты»,– наконец дошло до меня. Я выбросил остатки рыбы в сторону и заорал: – Федя! Да соберись ты! – и попытался быстро скинуть маскировочные ветки с нашей зенитки.
Но мои руки, скованные страхом, не слушались. Да и остальной организм работал с перебоями: живот сдавило, горло пересохло. Ноги предательски ослабели и подкашивались. «Спасайся, беги!» – кричало мое подсознание. Но убежать я не имел права, в первую очередь перед Майором, перед военврачом, да перед зеленой фуражкой в конце концов, которую погибший пограничник Иван просил меня носить достойно. «Плюнув» на ветки, я поднырнул под наплечники зенитки и взялся за деревянные ручки пулеметов.
Найдя в центре круглого прицела, напоминающего паутину, самолет противника, нажал на спусковую тягу. Зенитка застучала и дергаясь выпустила длинную очередь. Но самолет уже успел улететь с того места куда я целил. Очередь прошла выше, между первым и вторым самолетом. Я отругал себя, зато что забыл, что надо бить на опережение. – Целься не в самолет, а перед самолетом,– пробормотал я себе под нос.
Крайний левый пулемет внезапно перестал стрелять, его пулеметная лента зацепилась за сползшую на него ветку, которую я не успел убрать. Но и трех пулеметов хватило, чтобы напугать немецкие самолеты. Они были явно не готовы встретить здесь противовоздушную оборону. Первый самолет испугано дернулся в сторону, заюлил и скинул бомбы намного правее, чем видимо собирался, в стороне от форта. Дым от бомбового удара заволок все небо перед зениткой и мешал разглядеть самолеты противника. Но я не переставал долбить просто в воздух. И сквозь дым мне удалось разглядеть, что все четыре самолета ушли в сторону, только последний дал по мне очередь из двух пулеметов. Две белые точки запульсировали у него на крыльях. И через мгновенье фонтанчики песка весело запрыгали по бокам окопа. Но все пули прошли мимо.
Самолеты удалялись. «Ура! Победа! Показали мы фашистам, где раки зимуют! – торжествовал я,– Хотя подожди-ка. Мы показали? А где Федя?» Федя маленький, скрюченный комочек страха сидел на дне окопа обхватив голову руками. – Федя! – радостно заорал я на него. – Ты что в штаны наложил? – решил я пошутить, хотя за свои штаны я в этот момент времени тоже не мог бы поручиться.
Адреналин еще струился по моей крови и я ликовал. Я был опьянен своей маленькой победой аж над четырьмя вражескими самолетами. Федя не разделял моих чувств и сидел как в трансе. Ладно думаю пусть парень придет в себя, потом поговорим, и начал разбирать маскировочные ветки, которые еще свисали с зенитки.
Но передышка была не долгой. Опять послышался какой-то шум в небе. Я присмотрелся. Небо было чистое, почти без облаков. «Да где же они? – я завертел головой во все стороны,– А вот же они голубки, ясны-соколы. Опять сюда летят». Четыре черные точки быстро приближались. Но в этот раз они не пикировали, а просто летели куда-то на восток не обращая на нас никакого внимания. «Быстро же я им отбил охоту с нами связываться, – самодовольно подумал я. – Так, а отсюда их достану?» Прикинув расстояние, понял, что нет слишком высоко. Точно не достану. Насколько я помнил пулемет Максима уверено поражает цели только до 1000 метров. Эти же летели намного выше. Ну да ладно. Вражеские самолеты исчезли в дали.
Так крылатые фашисты улетели, надо было оказывать первую психологическую помощь товарищу и я подсел рядом с Федюней. – Федя, ну ты чего. Самолеты мы отогнали. Больше сюда не сунутся, – успокаивал я пацана. Федя смотрел сквозь меня куда-то вдаль и его большие красивые глаза с каждой секундой становились все больше и больше, а губы дрожали пытаясь что-то сказать. Я снова услышал характерный вой пикирующих немецких бомбардировщиков. Они теперь заходили сзади.
Быстро развернув зенитку я начал стрелять длинными очередями по первому самолету на опережение. Тот огрызнулся яростным пулеметным огнем. Песчаные фонтанчики живой дорожкой быстро приближались ко мне. Я заорал: – Врешь, не возьмешь!!! – подражая Чапаеву из любимого кинофильма моего детства. Окоп заваливало светло-желтым фонтаном стреляных гильз из трясущейся зенитки. Уши раскалывались от выстрелов и рева пикирующих самолетов. Над пулеметами висело облако из пара и мешало целиться. Я стрелял практически наугад. Наконец у немецкого самолета отлетело крыло и он кувыркаясь в воздухе, как раненая птица, начал падать.
– Да ! –взревел я от восторга и попробовал перевести огонь на второй самолет. Зенитка была вся в дыму и паре, а зенитчик в «мыле». Целится было нереально из-за пара валившего от перегревшихся пулеметов. Я стрелял практически наугад. Система охлаждения не работала. Подсоединенная к ней ручная помпа сиротливо валялась на земле под ногами сжавшегося от страха Феди. – Федя! – заорал я, стреляя. Федя уставился на меня испуганным взглядом загнанного зверька. Я со всей дури пнул по тощей Фединой заднице. Зенитка при этом дернулась вверх и третий самолет чихнув мотором и испуская черную струю дыма позади себя, начал планировать куда-то за Брестскую крепость. Федя ожил и в его глазах загорелся огонь возобновившейся мозговой активности. Я заорал: – Крути ручку Федя! Крути ручку!
Но уже было поздно, патроны в зенитке закончились и стрелял только крайний левый пулемет, который просачковал почти весь первый бой.
Я увидел как от второго самолета отделились пять каких то темных овальных штуковин, которые полетели в нашу сторону. «Это я ему что-ли отстрелил,– мелькнула обнадеживающая мысль. И тут же пришла новая, – Бомбы!» И точно, как только они коснулись земли, пошла волна почти одновременных взрывов. Полоска земли рядом с нами содрогнулась подымаясь сразу во все стороны. Черно-серые клубы дыма закрутились вздымаясь вверх. Красно-желтое пламя вырвалось на мгновение из этой темноты и исчезло. В тот же миг полупрозрачная шапка взрывной волны вдавила меня в окоп вместе с зениткой и забросала землей.
Земля продолжала вздрагивать от взрывов. Весь мой рот, глаза и уши были забиты песком. Нестерпимый кашель душил горло. Я ничего не слышал, кровь текла из ушей. Я пытался пошевелиться, но тело не слушалось, сверху я был придавлен полутонной зениткой. Через какое-то время мне все-таки удалось рукой протереть глаза. Резь в них немного ослабла. Дым начинал рассеиваться. На меня напала какая-то апатия и безразличность ко всему происходящему. Как будто меня здесь не было и я смотрю на все это, как на кинофильм, только почему то не сидя в кинозале, а лежа на полу.
Я посмотрел в небо сквозь дым и увидел еще один немецкий самолет. Он стремительно падал на меня. Его пропеллер сумасшедше крутился, а чайкообразные крылья вздрагивали от перегрузок. В какой-то момент мне даже показалось, что я могу различить бледное худое лицо пилота в кабине, и он судя по мимике что-то бешено кричал мне, но мне было абсолютно все равно. А за ним летел еще один самолет, но уже другой по форме. «Это конец», – подумал я обреченно.
И тут вспышка огня вырвалась из носа нового самолета. Но он стрелял не по мне, а по первому самолету! От расстрелянного самолета начали отлетать куски обшивки и он загорелся. Я увидел как близко надо мной пролетели серо-голубые крылья с черно-белыми крестами. Брюхо самолета, между двух лаптеобразных колес-шасси, было обвешано зловещими черными бомбами. В след за ним не переставая стрелять мелькнуло серебристое брюхо другого самолета с красными звездами на крыльях. Меня обдало мощной волной песка и воздуха смешанного с сильным запахом бензина. Раздался сильный взрыв и небо исчезло в черных извивающихся клубах дыма.
Загипнотизированный этим зрелищем я прошептал: – Наши.
Чье-то лицо склонилось надо мной. Я узнал его – это был Федя. Он тряс меня и что-то кричал, но мне казалось что он просто открывает рот, как рыба. Я ничего не слышал, у меня в ушах стоял какой-то гул. Я убрал его руку и попробовал выбраться из-под зенитки, но не тут то было. Наконец Федя, вооружившись своей винтовкой и действуя ей как рычагом, приподнял установку и я смог выползти из-под нее.
Голова кружилась и меня качнуло. Федя подскочил и поддержал меня. Я смотрел в небо. Оно кишело вражескими самолетами. Теперь они гонялись за нашим самолетом. Он почему-то не стрелял. Только пытался уйти от врагов. Он сделал головокружительную мертвую петлю, пытаясь уйти от погони, и врезался в одного из своих преследователей, отрубив пропеллером ему хвост со свастикой. Но и сам начал падать.
Вдруг от нашего самолета отделилась темная точка. В небе раскрылся купол белого парашюта. – Федя надо спасать летчика! – закричал я. И вытащив из-за пояса пистолет ТТ, бросился вперед. Вернее мне показалось, что я бросился. В действительности я просто быстро ковылял, перебирая отяжелевшими ногами. За мной семенил Федя с винтовкой. Слух постепенно возвращался и я уже мог слышать топот Фединых сапог сзади. Парашютист приземлился от форта где-то в километре и его белоснежный парашют скрылся за куцыми покореженными деревьями. По нам никто не стрелял и мы с Федей довольно быстро добежали до парашюта. Только самого парашютиста там уже не было.
Я растеряно оглянулся ища его глазами и увидел только немецкий бронетранспортер. Он выползал из-за угла разрушенного дома и тоже заметил нас. Ну конечно, на фоне белого парашюта, двух чумазых бойцов не заметил бы разве что слепой. Пулемет бронетранспортера ожил и начал поливать нас свинцовым дождем, а из кузова сзади высадились шесть немецких пехотинцев и побежали на нас. Мы с Федей нырнули в ближайшую воронку. Я высунул голову из нее и мне тут же обожгло скулу пулей. Выстрелив несколько раз из пистолета, почти не целясь, я снова скрылся в воронке. Во попали то. Теперь не летчика, а нас спасать надо. И что теперь делать? Отстреливаться до конца, а потом прощай Родина? Ну нет, мне еще Нюру спасать. Думай голова, думай. Федя сидел на дне воронки ни жив, ни мёртв, вздрагивая при каждом выстреле и сжимая винтовку, аж до синевы в руках. «Так из него боец сейчас никакой», – скинул я Федю со счетов. Я высунул руку из воронки и выстрелил несколько раз не глядя. В ответ, над моей головой, пули пропели песню скорого конца.
И тут я на фоне трескотни из немецкого пулемета услышал пару выстрелов из пистолета ТТ. Я вряд ли ошибся. Бронетранспортер перестал рычать. Немцы тоже перестали стрелять. Все подозрительно стихло. И тут снова заработал немецкий пулемет, но только уже не по нашей воронке. Я снова осторожно высунулся из окопа. Пехотинцы вели бой уже со своим бронетранспортером. Что там у них произошло, я тогда не понял. Только четверо нападавших фашистов уже валялись, судя по позам скрюченных тел, в не рабочем состоянии. Оставшаяся сладкая парочка еще отстреливалась спрятавшись за разбитой телегой и мертвой лошадью. Я с трудом вырвал винтовку из оцепенелых рук Феди и быстро прицелившись в немца, который стрелял из автомата короткими очередями, завалил его метким выстрелом. Второй фашист бросил винтовку и побежал. Я выстрелил ему вслед и промахнулся. Вскоре серая фигура фрица исчезла из вида.
Бронетранспортер больше не стрелял. Из него высунулась голова в авиашлеме и приветственно помахала нам рукой. Летчик, вот кто нас спас. А мы его спасать хотели. Взяв Федю за шкирку я вылез из воронки и побежал к бронетранспортеру, по пути прихватив у убитого немца автомат и пояс с боекомплектом.
Обойдя вражью машину сзади, залезли внутрь. Летчик уже сидел, вполоборота к нам, за рулем. – Такси подано,– сказал он весело. Это был породистый экземпляр летчика, я их так и представлял по кино – высокий мускулистый блондин с голубыми глазами, как говорят кровь с молоком. Я подбежал и от переполнявшей меня радости крепко сжал его за плечи. Летчик скривился от боли. Судя по крови на плече, он был ранен.
– Рядовой Котов, – растеряно доложил я.
– Осторожно с руками, рядовой, – простонал летчик.– Гитара треснет, не будет песни.
Увидев мою растерянность, летчик подмигнул мне и улыбнулся: – Куда поедем шеф?
Я немного опешил от такого панибратства и забормотал: – Ну это, в форт едем, пока прямо, а потом покажу.
Летчик перестал улыбаться, обвел взглядом испачканный кровью салон бронетранспортера и подняв правую бровь протянул: – Да не самолет конечно, но думаю долетим.
– Только балласт скиньте, морячки, – уже приказным тоном добавил он и кивнул на двух немцев лежащих у его ног. И мы с Федей, хотя на море ни разу не бывали, быстро избавились от дохлых фрицев, спихнув их за борт.
Время поджимало, надо было убираться отсюда, пока немцы не прислали подкрепление. Но как ехать на трофейном броневике в сердце обороны крепости? Думать было особо некогда, и я водрузил свою портянку вместо белого флага на Федину винтовку. «Заодно и проветрится»,– подумал я с ехидной улыбкой.
– Федя держи ее только сверху, на виду, – попросил я друга, а сам встал за пулемет.
Летчик, брезгливо морщась на развивающуюся серо-белую портянку, протянул: – Вы уже тогда бы парашют порезали что ли.
Он с силой надавил на газ и скомандовал: – От винта!
Бронетранспортер, громко зарычав, рванул по направлению к Восточному форту.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Предыдущий
0 комментариев