Повесть: Умираю, но не сдаюсь. Глава 5. Жизнь за глоток воды.
Это было очень быстрое падение. Падение почти в полной темноте. Скорее всего, это закончилось бы для меня печально, но меня спасла лошадь. Самая обычная, раненая лошадь. Я упал носками прямо на нее, подогнул колени и перекатился боком, больно ударившись о груду кирпича. Она еще дышала, не пытаясь подняться, и только хрипло заржала от боли, когда я свалился на нее.
Извиниться перед лошадкой я не успел. Сверху немцы начали кидать что-то металлическое. «Да это же гранаты!» – мелькнуло у меня в мозгу и я из последних сил нырнул за полуразрушенную спасительную стену каземата. Следом раздались звуки взрывов гранат. Меня обдало взрывной волной вместе с кусочками кирпича и пылью. И наступила тишина. Можно было даже различить возбужденные голоса переговаривающихся немцев сверху вала, они о чем-то жарко спорили.
Я поднялся, накинул на плечи ранец и пошел вдоль длиной галереи, правая рука продолжала сжимать пулемет, который я так и не выпустил при падении. Внезапно внедалеке стены осветились от вспышки в темноте. Прозвучал одинокий выстрел. Неестественно громкий внутри каземата. Кто-то в меня стрелял. Я упал на кирпичный пол и закричал: – Не стреляйте! Я свой! Советский!
– Иди сюда, – услышал я чей-то низкий грудной мужской голос с каким-то легким резким акцентом. Пройдя с десяток метров в направлении откуда я предположительно слышал голос, я остановился в нерешительности, не понимая куда двигаться дальше. – Ээ. Да кто тут у нас. Немчик и по-русски говорит. Да, – смуглый, азиатской внешности солдат, с элегантным синим платком на шее подсветил меня светом зажигалки. Я сильнее удивился неуставному платку, как у пижонов во время НЭПа, чем тому, что молодой солдат, вероятно откуда-то из среднеазиатских республик, довольно хорошо разговаривает на русском. Еще несколько наших солдат, приблизились и недоуменно щурились на меня в танцующем свете.
– Да свой я мужики, а немецкая форма это маскировка, – я улыбнулся как можно шире.
– Вода есть? – осведомился один из солдат. Я снял с пояса флягу и протянул ему.
– Пошли к командиру, – сказал смуглый пижон.
Меня разоружили и повели по галереи. Постоянно спотыкаясь о куски кирпича, прошли почти в полной темноте, несколько казематов. Идти без моего тяжелого пулемета было непривычно легко и комфортно.
Вскоре задребезжал в темноте слабый свет от небольшого костра. Несколько человек склонились над ним. Кто-то кипятил в воде бинты, другие жарили мясо. «Откуда у них мясо?» – подумал я.
Приблизившись к своему командиру, сидящему внедалеке от костра, солдаты положили мое оружие и припасы перед ним: – Вот поймали, говорит что наш.
– Это что еще за маскарад? Кто такой? Документы? – затрещал сильно помятый капитан, в разорванной гимнастерке.
– Рядовой Котов, 132-й батальон НКВД, – отчеканил я, протягивая помятую солдатскую книжку. Хорошо, что не забыл переложить ее в карман немецкого кителя, когда переодевался.
– А ты что тут делаешь рядовой? Все хотят отсюда выбраться, а ты наоборот сюда пробрался, да еще в немецкой форме, – капитан испытующе прищурил на меня красные от усталости глаза, как будто пытался заглянуть мне в душу.
Я с каменным лицом лихорадочно размышлял: «Сказать капитану правду о том, что ищу Нюру и собираюсь их покинуть при первой возможности? В лучшем случае посмеется и никуда не отпустит. В худшем отдаст приказ, чтобы следили за мной, да еще стрельнет в спину, если буду бежать, чтобы другим неповадно было».
Я решил прикинуться дурачком и как можно спокойнее ответил: – Да везде немцы, а тут думаю наши воюют. Ну я сюда и рванул. Крепость все-таки это мощь и сила. Капитан понимающе кивнул, вроде как поверив и его взгляд стал менее колючим.
– Где наши знаешь? – спросил он, немного успокоившись.
Я помотал головой: – Не знаю. В Бресте, на вокзале кажется, еще идет бой. Везде немцы. Прут на восток. Железнодорожный мост через Буг захвачен. Крепость окружена.
Я вкратце рассказал свою историю. Капитан молчал, наконец он произнес: – Пулемет, продукты и воду реквизируем. Сейчас воде вообще цены нет.
Он протянул мне обратно солдатскую книжку: – Поступаете в мое распоряжение.
«Ладно, ничего. Немного отсижусь здесь. А потом сбегу при первой возможности. Главное, что поверили»,– мелькнуло у меня в голове. Я сделал рожу кирпичом и не моргнув даже глазом, ответил: – Есть.
– Разрешите обратиться?– задал я вопрос. – Что с госпиталем? Медсестер тут у вас нету?
Капитан вскинул на меня удивленные глаза: – О госпитале ничего не известно. У нас нет связи. Ни с кем. Медсестер тоже нет. Да и переоденьтесь, пока вас по ошибке свои же бойцы не убили.
Я ответил: – Есть переодеться, – и полез в ранец за фуражкой. Выудив ее оттуда я с сожалением посмотрел на блестящие консервы и хлеб, но делать было нечего, попал к своим надо делиться. Капитан еще раз внимательно посмотрел на меня, теперь как то по-новому. «Кажется он о чем-то догадался, зря я его наверное насчет медсестер спросил», – отругал я себя.
Мне нашли обмундирование, на спине гимнастерки зияла дыра от пули и темное пятно. Но выбирать было не из чего, не в магазине. Я переоделся, и натянув на голову пограничную фуражку прислонился к холодной кирпичной стене, и только сейчас я понял как устал, даже ни есть, ни пить не хотелось. Просто спать. Не важно как и в какой позе. Я провалился в тяжелый сон, не обращая внимания на стоны раненых и умирающих людей.
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. – Эй, браток пить дай, дай попить браток, – требовал чей-то голос. Я пошевелился, но тело отказывалось повиноваться. В темноте я еле разглядел чумазого, в кровавых бинтах бойца. Походу он бредил. – Нету воды, братишка, нету дорогой, – попытался я его успокоить. Раненый затих. Его рука безвольно упала на груду кирпичей. Он не дышал. Но его глаза продолжали блестеть и смотреть на меня с немым укором, будто я прятал ведро воды в кармане.
Не в силах выдержать этот взгляд, я закрыл ему глаза и тяжело вздохнул. Мертвый вдруг снова открыл глаза и схватив меня за руку, захрипел: – Водички дай….
От неожиданности я вздрогнул всем телом. Нервы расшатались, спать больше не хотелось. –Пить, пить, – шептали и стонали раненые.
Я подхватил пустое ведро и направился в темноту галереи. – Котов, ты это куда собрался? – грозно посмотрел на меня капитан.
«Иш ты, запомнил меня», – подумал я и махнул рукой в темноту, – Прогуляюсь за водой. Я быстро.
– Так приказа не было. Но сейчас будет, – капитан знаком позвал моего знакомого смуглого солдата, – Ногай, ты за старшего. Пойдешь с Котовым и возьми еще пару бойцов. Принесите, сколько сможете, воды.
– Слушаюсь, – Ногай прихватил меня за локоть и сказал мягким голосом, – Пошли за тарой, Немчик.
Выбрав место, где можно было подняться по насыпи на вершину укрепления, мы вдвоем с Ногаем медленно ползли по валу, подбираясь все ближе к окопу немцев на его гребне. Немец за пулеметом курил, держа сигарету в зажатой ладошке, чтобы было не заметно. Но я его увидел все равно, вернее сначала учуял табачный дым. Похоже, что он один не спал. Дождавшись когда очередная осветительная ракета потухнет в небе, мы прыгнули в окоп и ножами отправили к арийским праотцам всех четверых немцев, которые были там. Трое из них так теперь и не проснуться никогда. Вскоре к нам подтянулись еще двое наших бойцов с ведрами и котелками.
Ногай повернул пулемет в сторону рва. – Ээ. Быстро, давайте за водой. Я вас отсюда прикрою, – зашептал он мне на ухо низким голосом. Мы побежали к воде. Я зачерпнул воды ведром и осторожно начал подниматься обратно на вал. Бойцы же, видно давно страдающие от жажды, упали на колени и начали черпать воду ладонями и жадно пить. Кто-то из них задел ногой одно из ведер, оно упав покатилось с громким металлическим звоном. На раздавшийся шум немцы выпустили две осветительные ракеты и стало довольно светло. По крайней мере достаточно светло, чтобы немецкий пулеметчик разглядел нас и дал длинную очередь. Один боец сразу же уткнулся в воду головой, пуская красные пузыри, а второй зажимая пробитый котелок с водой, попытался убежать, прихрамывая на раненую ногу. Я выстрелил один раз в сторону врагов из захваченной в окопе винтовки с одной руки и побежал петляя с полным ведром, расплескивая воду.
Ногай немедленно открыл огонь сверху и подавил фашистский пулемет и продолжал прикрывать нас короткими очередями пока мы подымались на вал. Перекинув винтовку за спину, я перехватил котелок с водой у второго бойца и быстро пересек гребень вала. За мной не отставая хромал раненый боец, а за нами стреляя из немецкого пулемета, шел задом Ногай. Он не спешил и был спокоен, как будто был сделан из стали.
Наконец, после долгого бега, мы отдышались в темной галереи. Слили всю воду в ведро. Получилось чуть больше половины ведра. Один боец погиб, второй ранен. Дорого же нам досталась, пахнущая тиной, водичка.
Добрались до своих и были отпущены капитаном спать. Проснулся я лишь утром от громких слов из немецкого громкоговорителя: – Русские солдаты вы окружены. Сопротивление бессмысленно. Сдавайтесь. Сильный иностранный акцент резал слух и заставлял сомневаться в правдивости слов. Появился Ногай, свежий будто всю ночь спал в своей кровати и в неизменном элегантном платке на шее. Вместо пожеланий доброго утра он затараторил: – Ээ. Проснулся Немчик. Твои уже как пару часов свою шарманку крутят. Да, и тебя наш командир ждет. Я видел Ногая сегодня ночью в бою и решил пропустить сквозь ушей его подколы. Взял в руки винтовку, захваченную вчера и пошел к командиру.
– Здравствуй Котов, – поприветствовал меня капитан, – Садись, поешь. Чем богаты. И придвинул большой кусок жареного мяса на штыке Мосинки.
– Это что немец? – дрогнувшим голосом, спросил я.
Капитан согнулся пополам от смеха. – Ну Котов, ну рассмешил, – смеясь и вытирая слезы сказал командир, – конина это. Сколько их убитых валяется тут рядом. Пока еще свежее едим.
Почувствовав приступ страшного голода я впился зубами в жесткое мясо. Молодой организм восстанавливался и требовал калорий. Лошадь второй раз за сутки спасала мою жизнь.
Пока я ел, капитан начал рассказывать: – Для тебя и Ногая будет особое задание. Пойдете в восточный форт. Его внешнее укрепление начинается тут совсем рядом, метров через сто. Найдете наших. По моим данным там командует майор Гавриилов. Надо согласовать прорыв сегодня ночью. Потом, если сможете, дойдете до цитадели. С той стороны постоянно слышны выстрелы, значит там, скорее всего сосредоточены значительные силы наших. Предупредите о нашем прорыве и их. Объясните ситуацию. Воды и еды нет, патронов тоже мало. Пока есть конина. Но ее хватит только на несколько дней. Надо прорываться к своим, пока не поздно. Пока еще есть силы держать винтовку. В любом случае сегодня в два часа ночи наш отряд пойдет на прорыв.
Потом он сделал паузу и подмигнув мне добавил: – Да в форте и цитадели как раз сможешь узнать побольше о судьбе медсестер и госпитале.
– А как же раненые товарищ командир? – спросил я, не поддавшись на провокацию и переводя разговор на другую тему.
– Все кто может держать оружие и передвигаться самостоятельно уходят с нами. Остальные и так умрут без лекарств и медпомощи, это только дело времени, – понизил голос капитан, – Мы не можем все погибнуть. Мы должны сражаться за нашу Родину. Слышишь солдат, должны сражаться, ради этого нам придется оставить тяжелораненых. Надеюсь, что немцы не тронут наших раненых. Ну не звери же ведь они.
«Ну да не звери», – подумал я и вспомнил расправу немцев над ранеными пограничниками на заставе.
– В любом случае мы должны идти на жертвы, ради нашей общей победы,– он внезапно мне подмигнул, – Сейчас как раз подходящее время, чтобы выйти, пока немцы не стреляют. Пойдете под прикрытием, пока трусы и паникеры сдаются.
Мы подошли к стене каземата и выглянули через разрушенную амбразуру. По полю в направлении Северных ворот двигались люди в советской форме. Да именно просто люди, на военных они уже не походили. Кто-то нес черенок от лопаты с бело-грязной тряпкой. Они сдавались в плен. Воевать они больше не хотели. Некоторые были ранены, но было много и здоровых на вид солдат. – Пора, – сказал капитан и крепко пожал мне и Ногаю руки на прощанье. Все складывалось для меня крайне удачно, я потихоньку двигался к Госпитальному острову и если я попаду в цитадель, то оттуда рукой подать до госпиталя. А в цитадели можно и потеряться под шумок.
Мы вышли из-за стены крепости. И перешагивая через трупы людей и лошадей, начали двигаться навстречу потоку сдающихся. Немцы не стреляли. Движущаяся толпа смотрела на нас с удивлением и неприязнью.
– Ти куди? – услышал я от солдата с пилоткой одетой поперек головы.
– Так це москаль з татарином до Москви йдуть, – попытался пошутить второй. – Все закинчилася ваша влада, – и он вынул финку из рукава, как фокусник кролика из шляпы.
Я ускорил шаг и сделал вид что не слышал ничего, но сам зорко следил за развитием ситуации. Ногай округлил глаза и махая руками как птица, что–то запел на своем языке.
– Та вони мабуть контужены. Пишли Микола, – задергал за рукав первый своего приятеля.
«Сам ты контуженый, контра. С предателями мне разговаривать не о чем», – подумал я. Винтовку пришлось оставить в каземате, чтобы не привлекать внимания немцев. У меня был нож в голенище сапога, а у Ногая пистолет ТТ, который, как я случайно увидел, капитан сунул Ногаю в руку перед самым отходом из казематов и что-то шепнул ему на ухо. Вальтер, который у меня был раньше пропал, похоже, что он выпал из кармана при падении с вала. Можно было порешить этих явных будущих пособников гитлеровцев, но срывать задание из-за предателей я не имел права. Ногай перестал петь и, подмигнув мне, улыбнулся легкой безмятежной улыбкой. Настроение сразу улучшилось, и идти стало легче.
Через пару минут мы начали взбираться на вал с внешней стороны форта. Двигались мы достаточно быстро. Высокой травы особо не было. Лошадки, которых в крепости до войны было очень много, подъели траву начисто. Только приходилось обходить разнокалиберные воронки, да и уже редко встречающиеся трупы наших солдат. Проходя мимо одного из них, я вдруг увидел пузатую флягу у него на ремне. Пересохшее горло требовало воды и я уже собирался снять ее, как меня опередил Ногай. С криком: – Ээ чего я нашел! – он быстро схватил флягу и отстегнул ее от пояса бойца. Спорить о том кто ее первым увидел было бесполезно, поэтому я просто решил подождать, когда он великодушно мне предложит выпить.
Ногай, открутив крышку, понюхал содержимое и резко сморщившись, сказал:– Спирт. Может пригодиться. Да.
Я не был трезвенником, но мне нужна была вода и находка фляги спирта совсем меня не обрадовала. Раздумывая где же раздобыть воды, я и не заметил, как вал вдруг резко закончился отвесной стеной, и я чуть было не свалился с четырехметровой высоты, но мой напарник успел схватить меня, в последний момент, за рукав. Я глянул вниз, нет, слишком высоко прыгать. В этот раз может и не повезти.
Форт представлял собой два вала с двухэтажными крепостными сооружениями внутри, одноэтажными снаружи и был похож на двойную подкову по форме, с внутренним коридором между ними. Со стороны внешнего вала крепости он напоминал просто холм поросший травой, несколько поваленных взрывами деревьев дополняли редкую растительность.
Мы прошли пригибаясь дальше, где начинался более пологий спуск. Восточный форт выглядел безлюдным и покинутым. «Где все? Неужели сдались?» — подумал я, почему-то с болью в сердце.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Предыдущий
0 комментариев